«Что есть истина?». В романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» этот ненужный на процессе вопрос задает Понтий Пилат. Установление истины — вещь неблагодарная. Монополии на нее нет ни у кого. В зависимости от угла зрения и точки отсчета она всякий раз предстает в новом обличии. Чтобы не затягивать ее поиск до бесконечности, вводится допущение: справедливое решение спора о гражданских правах и обязанностях или в связи с уголовным обвинением возможно лишь независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

О монополии на истину и беспристрастном суде

При этом суд действует в рамках собственной шкалы координат, описанной в нормах процессуального и материального права. Процесс носит состязательный характер. Это тоже своего рода игра с собственными правилами «вне игры» и штрафными санкциями. Здесь, как и в спорте, многое зависит от трактовки правил конкретным судьей.

Игровой характер судебного процесса, его внутренний динамизм и зрелищность привлекают средства массовой информации. Появились телевизионные передачи, где проходят квазисудебные состязания сторонников и противников той или иной меры. Ситуация меняется, когда телевизионное дело по фабуле или составу участников напоминает то, что рассматривалось или подлежит рассмотрению в суде. Возникает ситуация, когда суд общественного мнения предваряет, а нередко и противопоставляется решению судебных инстанций.

Более того, в средствах массовой информации берется своеобразный реванш за проигрыш в суде. Прием не нов. В наш информационно насыщенный век трудно провести границу между реальным и виртуальным. Мало кто знает, что было в действительности, зато телепередачу смотрели миллионы. Американцы проиграли войну во Вьетнаме. Зато на киноэкране победил Рембо.

В публикациях о судебном решении или споре с участием правоприменительных органов нередко содержатся прозрачные намеки на личную материальную заинтересованность в исходе дела тех, кто занимается отправлением правосудия. Результат налицо: стойкое взаимное недопонимание судей и журналистов.

Законодательство для них разное. В спорах с участием СМИ суды ориентируются преимущественно на гражданское законодательство. То, в какой мере защита прав других лиц ведет к ограничению свободы слова, несоразмерному с тем, что является допустимым в демократическом обществе, проходит мимо их внимания.

Средства массовой информации интуитивно ориентируются на тот пласт российского законодательства, который выделяет их из числа прочих хозяйствующих субъектов. Особое значение в этой связи приобретает Конвенция о защите прав человека и основных свобод. После ее ратификации Российской Федерацией 5 мая 1998 г. ее нормы, в том виде как они толкуются Европейским судом по правам человека, стали составной частью правовой системы России.

В ст.10 Конвенции раскрывается содержание свободы слова. Видя в ней одну из фундаментальных опор демократического общества, ЕСПЧ при разрешении частных жалоб на нарушение Конвенции сформулировал доктрину миссии прессы. Суть ее в том, что общество реализует свое право «знать» благодаря прессе, поэтому на государстве лежит обязанность воздерживаться от мер, могущих воспрепятствовать такому знанию. В деле «Лингенс против Австрии» (1986), ЕСПЧ записал в своем решении: «Хотя пресса и не должна преступать границы, установленные inter alia для «защиты репутации других лиц», тем не менее на нее возложена миссия по распространению информации и идей по политическим вопросам, а также по другим проблемам, представляющим общественный интерес». Концепция стержневой роли прессы получила развитие при рассмотрении дела «Кастеллс против Испании» (1992). В мотивировочной части решения Суд подчеркнул: «Свобода прессы дает общественности непревзойденный инструмент, позволяющий ей знакомиться и получать представление об идеях и позициях своих политических лидеров. Кроме того, она позволяет политикам размышлять и высказывать свою точку зрения по вопросам, заботящим общественное мнение; таким образом, все получают возможность принять участие в свободной политической дискуссии, которая составляет сердцевину концепции демократического общества».

Право на оценочное суждение

Отсюда были сделаны практические выводы. ЕСПЧ признал существование у журналистов производных прав, без которых нет свободной прессы. К их числу относится право журналиста на оценочное суждение. Оно следует из решения по делу «Лингенс против Австрии» (1986), где подчеркнута необходимость «проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями». Такое разделение имеет вполне конкретный юридический смысл. Существование фактов может быть доказано, а истинность оценочных суждений далеко не всегда. Последние должны быть мотивированы, но доказательства их справедливости не требуется. Суд полемически заострил свою позицию в деле «Далбан против Румынии» (1999), заявив: «Представляется неприемлемым, чтобы журналиста лишали возможности высказывать критические мнения на том основании, что он (она) не могут доказать их истинность».

Право на сохранение конфиденциальности источников

В деле «Гудвин против Соединенного Королевства» (1996) ЕСПЧ подтвердил право журналиста на сохранение конфиденциальности своих источников. В деле «Обершлик против Австрии» (1991) журналиста привлекли к ответственности за неподобающую форму высказываний. ЕСПЧ разъяснил, что «Ст.10 защищает не только содержание высказываемых идей и информации, но также и форму, в которой они сообщаются». В деле «Швабе против Австрии» (1992) Суд сформулировал своего рода «право на неточность» отметив, «что в короткой заметке или статье, являющейся частью общей дискуссии о действиях политиков или политической этике, не каждое слово может быть взвешено с тем, чтобы исключить возможность его превратного толкования». В деле «Прагер и Обершлик против Австрии» (1995) Суд разъяснил, что «журналистская свобода включает также возможность прибегнуть к некоторой степени преувеличения или даже провокации». Это своего рода «право на преувеличение».

Как определить баланс

Было бы ошибкой полагать, будто ЕСПЧ занимает позицию «попустительства прессе». В практике Суда неоднократно признавалась допустимость ограничения права на свободу в интересах обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. Интересно, что с точки зрения уважения к суду под правосудием понимается любое разбирательство, результат которого имеет определяющее значение для частных прав и обязанностей. Характер нормативного акта и полномочия органа, выносящего решения не имеют определяющего значения.

В деле «Санди Таймс против Соединенного Королевства» (1979) был сформулирован тезис: «Суд газет не должен предвосхищать судебное решение». За этим стоит опасение, что должная правовая процедура может лишиться уважительного к себе отношения, а функции судов узурпированы, если мнение общественности по вопросам, являющимся объектом судебного разбирательства, будет сформировано до их рассмотрения судом.

«Нельзя исключить того, считает Суд, что привычка общественности к регулярному зрелищу псевдосуда в средствах массовой информации может иметь в конечном итоге пагубные последствия для восприятия судов в качестве надлежащего места для разрешения правовых споров».

Речь не идет о том, чтобы запретить публикации, посягающие на авторитет правосудия. ЕСПЧ понимает, что предварительное обсуждение споров не может не происходить где-нибудь еще, будь то в специальных журналах, в широкой прессе или среди населения. Нужен баланс.

Исходя из этого, Суд сформулировал критерии такого баланса. Неотложная социальная потребность в ограничении прессы, предусмотренная п.2 ст.10, должна перевешивать заинтересованность общественности в осуществлении свободы слова в смысле Конвенции. Причем такое ограничение должно быть соразмерным преследуемой правомерной цели и необходимым в демократическом обществе для поддержания авторитета правосудия.

Руководствуясь этими критериями, Суд пришел к выводу, что бездоказательные обвинения в адрес суда и конкретных судей, а также мнения, не основывающиеся на фактах, лишают журналистов охраны, предусмотренной ст.10. В решении по делу «Де Хаэс и Гийселс против Бельгии» (1997) говорится: «Суды — гаранты правосудия, их роль является ключевой в государстве, основанном на верховенстве закона. Поэтому они должны пользоваться доверием общественности и соответственно быть защищены от ничем не обоснованных нападок, особенно имея в виду то обстоятельство, что на судьях лежит долг сдержанности, который мешает им ответить на критику».

Без права выноса

По российскому законодательству, неуважение к суду со стороны средств массовой информации ограничивается залом судебного заседания. При совершении представителями средств массовой информации действий, нарушающих порядок во время разбирательства дела, включая несанкционированную судом фото- и видеосъемку, председательствующий может применить к ним меры, предусмотренные ст.149 ГПК РСФСР. Он вправе предупредить нарушителя порядка. Если нарушение продолжается, то судья вправе отдать распоряжение об удалении журналиста из зала, а кроме того вынести определение о наложении штрафа в размере до десяти установленных законом минимальных размеров оплаты труда.

Неуважение к правосудию за пределами зала судебного заседания российской фемиде не подведомственно. Пожалуй, это единственная ограничительная мера в отношении СМИ, которая не освоена российскими законодателями.

Владимир Энтин, директор Центра правовой защиты интеллектуальной собственности МКА «Клишин и партнеры»

Источник: Журнал «СРЕДА» № 3 (39), март 2002 г.

Любое использование материалов допускается только при наличии ссылки на источник.